Неточные совпадения
Я никак не
мог вселить в него желания сыграть роль
иностранца и барина, и все шествие наше до пристани
было постоянной дракой Фаддеева с кули за корзину.
Может, в конце прошлого и начале нашего века
была в аристократии закраинка русских
иностранцев, оборвавших все связи с народной жизнью; но у них не
было ни живых интересов, ни кругов, основанных на убеждениях, ни своей литературы.
Взяв в соображение 7 пункт закона 13 и 21 ноября и 3 декабря 1849 г., дающий министру внутренних дел право высылать (expulser) из Франции всякого
иностранца, присутствие которого во Франции
может возмутить порядок и
быть опасным общественному спокойствию, и основываясь на министерском циркуляре 3 января 1850 года...
Потом, что
может быть естественнее, как право, которое взяло себе правительство, старающееся всеми силами возвратить порядок страждущему народу, удалять из страны, в которой столько горючих веществ,
иностранцев, употребляющих во зло то гостеприимство, которое она им дает?
Любопытство мое паче возбудилося, и желал узнать, как
иностранец мог отдаваем
быть в рекруты крестьянами?
— Трудно объяснить, только не тех, про какие вы теперь,
может быть, думаете, — надежд… ну, одним словом, надежд будущего и радости о том, что,
может быть, я там не чужой, не
иностранец. Мне очень вдруг на родине понравилось. В одно солнечное утро я взял перо и написал к ней письмо; почему к ней — не знаю. Иногда ведь хочется друга подле; и мне, видно, друга захотелось… — помолчав, прибавил князь.
Оттого-то,
быть может, и кажется приезжему
иностранцу (это еще покойный Погодин заметил), что в Париже вот-вот сейчас что-то начнется 26.
Мальчик высказал это солидно, без похвальбы, и без всякого глумления над странностью моего вопроса. По-видимому, он понимал, что перед ним стоит
иностранец (кстати: ужасно странно звучит это слово в применении к русскому путешественнику; по крайней мере, мне большого труда стоило свыкнуться с мыслью, что я где-нибудь
могу быть…
иностранцем!!), которому простительно не знать немецких обычаев.
Герр Клюбер поблагодарил — и, мгновенно раскинув фалды фрака, опустился на стул, — но опустился так легко и держался на нем так непрочно, что нельзя
было не понять: «Человек этот сел из вежливости — и сейчас опять вспорхнет!» И действительно, он немедленно вспорхнул и, стыдливо переступив два раза ногами, словно танцуя, объявил, что, к сожалению, не
может долее остаться, ибо спешит в свой магазин — дела прежде всего! — но так как завтра воскресенье — то он, с согласия фрау Леноре и фрейлейн Джеммы, устроил увеселительную прогулку в Соден, на которую честь имеет пригласить г-на
иностранца, и питает надежду, что он не откажется украсить ее своим присутствием.
Гаускнехт, громадный и сильный мужик, едва
смог в несколько приемов перетаскать из кареты в номера многообильный багаж Марфиных и, заключив из этого, что приехавшие
иностранцы были очень богатые господа, возвестил о том хозяину своему, обыкновенно сидевшему в нижнем отделении отеля и с утра до ночи евшему там или пившему с кем-либо из друзей своих.
— Позволю себе одно почтительное замечание, monseigneur, — сказал я. — Вы изволили сказать, что я
буду жить у вас в доме, и в то же время предписываете мне фрондировать против вас. Хотя я и понимаю, что это последнее средство
может быть употреблено с несомненною пользой, в видах направления общественного мнения, но, мне кажется, не лучше ли в таком случае
будет, если я поселюсь не у вас, а на особенной квартире — просто в качестве знатного
иностранца, живущего своими доходами?
Итак, в отзывах
иностранцев есть известная доля правды. Но правда эта не должна огорчать нас. Мы слишком сильны, мы пользуемся слишком несомненною внутреннею тишиной, чтобы впадать в малодушие перед лицом правды. Мы спокойно
можем выслушать самую горькую истину, нимало не изменяя присущему нам сознанию наших доблестей.
«То, что писали об них
иностранцы, не
может быть сюда причислено; ибо большая часть таковых сочинений основана на догадках, ничем не доказанных, часто противоречащих истине и нелепых.
Известное дело, что ни один
иностранец не
может говорить о России, не упомянув о морозе и о скорой почтовой езде, несмотря на то что пора
было убедиться, что ни особенно страшных морозов нет, ни сказочной езды.
«Я должен
был приноровляться к потребностям моих читателей, — говорит он, — и потому я опускал некоторые подробности, интересные,
может быть, для моих соотечественников, но скучные для других, и распространялся иногда о вещах, очень хорошо известных в России, но более или менее новых для
иностранцев».
Спутник мой и рот разинул: он хоть и
иностранец был, но давно, как я вам сказал, у нас в России живши, имел о наших порядках понятие и потому, конечно,
мог разве за сумасшествие принять, что маленький полицейский исполнительный чиновник вызывается отменить судебное уголовное решение, утвержденное высшею властью. Но я ему говорю...
Если ограниченный «пане коханку» и легкомысленные поляки да не знавшие России
иностранцы могли мечтать о возможности достижения принцессой Владимирскою русского престола, то Орлову ли, хорошо знавшему ход дел и расположение умов в России, можно
было увлечься до такой степени?
Лучшего introducer'a (вводящего) в палату я не
мог и желать. И я ему обязан
был таким входом в Нижнюю палату, какого, конечно, не имели другие
иностранцы, за исключением,
быть может, представителей самых крупных английских газет.
Это не выдумка, а факт положительный, который
могут исследовать те, которые хотят, у постоянных жителей Швейцергофа, справившись по газетам, кто
были иностранцы, занимавшие Швейцергоф 7 июля.
Однако ж он
мог похвалиться милостями великого князя, которому приятно
было у новосозданного двора своего видеть
иностранцев, приезжавших удивляться его могуществу и разносить потом вести об этом могуществе в своих землях.
— Ты,
может быть, удивляешься, — сказал Аристотель, — что мой Андреа не чужой здесь, в доме. Прибавлю, спальня девушки и божница [образная.] хозяина ему равно доступны.
Иностранцу? Латынщику? — заметишь ты, имев уж случай испытать отвращение, которое питают русские ко всем иноверцам. Нет, сын мой, сын итальянца, ревностного католика, не
иностранец в Московии, он настоящий русский, он окрещен в русскую веру. И это по собственному моему желанию, без всякого принуждения какой-либо власти.
Петр держался постоянно правила: поручать русским высшие места военного и гражданского управления и только второстепенные
могли быть заняты
иностранцами.
Вообще, какой интерес
могли иметь
иностранцы в том, чтобы им заманивать к себе простых, ничему не наученных и ни в чем не искусных русских людей, когда по сведениям, бывшим уже тогда в России, «в чужих землях
было весьма многолюдно, а хлеба не обильно». Чту
могли отнимать у невольников испанцы? Неужто кому-нибудь нужны
были их невольничьи лохмотья?